В 1947 или 1948-м году в зимнее время к нам поступил очередной больной из заключенных. У него было состояние острого психоза по типу истерической психогенной реакции. Сознание его было неясным, он не ориентировался в обстановке, не понимал, где находится... Размахивал руками, порывался бежать... В бессвязных высказываниях наряду с массой других выразительных восклицаний два или три раза промелькнула фамилия Белобородова, на которую мы вначале не обратили внимания, так как она нам ни о чем не говорила. Из сопроводительных документов... стало известно, что в лагере он находится уже

давно, что состояние психоза у него развилось внезапно, когда он пытался защитить женщину (заключенную) от побоев охранника. Его связали и, естественно, «обработали». Хотя видимых телесных повреждений при поступлении в больницу, насколько помню, у него не было отмечено. В документах его был указан его год рождения 1904-й, что же касается его имени и фамилии, я их не могу вспомнить точно. Варианты, которые я припоминаю, следующие: Филиппов

Семен Григорьевич, или Семенов Филипп Григорьевич. Через один - три дня, как это обычно бывает в таких случаях, проявление острого психоза полностью исчезло. Больной стал спокоен, вполне контактен. Ясное сознание и правильное поведение сохранялось впоследствии в течение всего срока его пребывания в психбольнице. Внешность, насколько сумею передать, у него была такая: человек довольно высокого роста, полноватый, плечи покатые, сутуловат... Лицо удлиненное, бледное, глаза голубые или серые, слегка выпуклые, лоб высокий, переходящий в лысину, остатки волос каштановые с проседью...»

(Далее она рассказывает, как больной стал откровенен с нею.)

«Итак, нам стало известно, что он был наследником короны, что во время поспешного расстрела в Екатеринбурге отец его обнял и прижал лицом к себе, чтобы он не видел наведенных на него стволов. По-моему, он даже не успел осознать, что происходит нечто страшное, поскольку команды о расстреле прозвучали неожиданно, а чтения приговора он не слышал. Он запомнил только фамилию Белобородова...

Прозвучали выстрелы, он был ранен в ягодицу, потерял сознание и свалился в общую кучу тел. Когда он очнулся, оказалось, что его спас, вытащил из подвала, вынес на себе и долго лечил какой-то человек...»

Далее шла история его дальнейшей жизни, нелепости, приведшей его в лагерь. Но самое интересное - в конце ее длинного письма.

«Постепенно мы стали смотреть на него другими глазами. Стойкая гематурия, которой он страдал, находила себе объяснение. У наследника была гемофилия. На ягодице у больного был старый крестообразный рубец... Наконец, мы поняли, кого нам напоминала внешность больного - известные портреты Николая, только не Второго, а Первого. И не в гусарском мундире, а в ватнике и полосатых пижамных штанах поверх валенок.

В то время к нам раз в полтора-два месяца приезжал консультант из Ленинграда... Тогда нас консультировал С.И.Генделевич, лучший психиатр-практик, которого я встречала на своем веку. Естественно, мы представили ему нашего больного... В течение двух-трех часов он «гонял» его по вопросам, которые мы не могли задать, так как были несведущи, и в которых

он оказался компетентным. Так, например, консультант знал расположение и назначение всех покоев Зимнего дворца и загородных резиденций в начале века. Знал имена и титулы всех членов Царской Семьи и разветвленной сети династии, все придворные должности и т. д.

Консультант знал также протокол всех церемоний и ритуалов, принятых при дворце, даты разных тезоименитств и других торжеств, отмечаемых в семейном кругу Романовых. На все эти вопросы больной отвечал совершенно точно и без малейших раздумий. Для него это было элементарной азбукой... Из некоторых ответов было видно, что он обладает более широкими познаниями в этой сфере... Держался он как всегда: спокойно и достойно. Затем консультант

попросил женщин выйти и осмотрел больного ниже пояса, спереди и сзади. Когда мы вошли (больного отпустили), консультант был явно обескуражен, оказалось, что у больного был крипторхизм (неопущение одного яичка), который, как было известно консультанту, отмечался у погибшего наследника Алексея. Мы этого не знали...

Консультант разъяснил нам ситуацию: существует дилемма, и нужно принять общее решение - либо поставить диагноз «паранойя» в стадии хорошей ремиссии с возможностью использовать больного на прежних работах по месту заключения, либо признать случай неясным, требующим дополнительного обследования в больнице. Но в этом случае мы обязаны тщательно мотивировать свое решение в органах прокурорского надзора, который непременно пришлет следователя по особо важным делам из Москвы... Взвесив эти возможности, мы сочли за благо

для больного выставить ему окончательный диагноз - паранойя, в котором совсем не были уверены, и вернуть его в лагерь... Больной был согласен с нашим решением о возвращении в лагерь (разумеется, диагноз ему не сообщили), и мы расстались друзьями...»

Письмо врача Д.Кауфман было столь красочно, что я подумал - не стал ли я жертвой мистификации.

И я проверил. Опубликовал письмо в «Огоньке». Вскоре пришел отклик из той больницы. Писал заместитель главного врача В.Э.Кивиниеми, который отыскал историю болезни этого пациента, находившуюся в архиве больницы. Вот что он пишет:

«Итак, у меня в руках история болезни номер 64 на Семенова Ф.Г. 1904 года рождения, поступившего в психиатрическую больницу 14.01.49 г. Красным карандашом помечено «заключенный»... Выбыл из больницы 22.04.49 г. в ИТК номер 1. (Имеется расписка начальника конвоя Михеева.)

В больницу Семенов поступил из лазарета ИТК (исправительно-трудовой колонии. - Авт.). В направлении врача... описывается острое психотическое состояние больного и указано, что Семенов все время «ругал какого-то Белобородова». В психиатрическую больницу поступил в ослабленном физическом состоянии, но без острых признаков психоза... С момента поступления был вежлив, общителен, держался с достоинством и скромно, аккуратен. Врачом в истории болезни отмечено, что он в беседе не скрывал своего происхождения. Манеры, тон, убеждение говорят за то, что ему знакома была жизнь высшего света до 1917 года. Семенов Ф.Г. рассказывал, что он получил домашнее воспитание, что он сын бывшего царя, был спасен в период гибели семьи, доставлен в Ленинград, где жил какой-то период времени, служил в Красной Армии кавалеристом, учился в экономическом институте (по-видимому, в городе Баку), после окончания работал экономистом в Средней Азии, был женат, имя жены Ася, затем говорил, что Белобородов знал его тайну, занимался вымогательством... В феврале 1949 года был осмотрен врачом-психиатром из Ленинграда Генделевичем, которому Семенов заявил, что у него нет никакой корысти присваивать чужое имя, что он не ждет никаких привилегий, так как понимает, что вокруг его имени могут собраться различные антисоветские элементы и, чтобы не принести зла, он всегда готов уйти из жизни. В апреле 1949 года Семенову была проведена судебно-психиатрическая экспертиза, он был признан душевнобольным, подлежащим помещению в психиатрическую больницу МВД. Последнее следует рассматривать как гуманный акт по отношению к Семенову для того времени, так как есть разница между лагерем и больницей. Семенов положительно относится к этому...»

К этому посланию было приложено письмо странного пациента жене Асе.

Через некоторое время мне позвонил старик, бывший заключенный. Оказывается, в его лагере сидел загадочный Семенов, и все звали его «сын царя», и все в это совершенно верили...

По моей просьбе в ЦГАОР сделали ксерокс нескольких страниц хранящегося там дневника Алексея 1916 года.

Вместе с письмом, которое в 1949 году из больницы отправил странный пациент жене Асе, я пришел в Институт криминалистики... Они старались помочь, но... Но документы оказались несопоставимы: письмо Асе, написанное изысканным, изощренным почерком, и дневник тринадцатилетнего Алексея с его неровными каракулями.

Так что не смогли сказать ни «да» ни «нет». >>

***

Когда я прочитал эту историю впервые, у меня возник вопрос: откуда профессор Самуил Ильич Генделевич имел такие обширные знания о жизни Царской семьи и Царского двора, о резиденциях Царской семьи, и, наконец, откуда он мог знать не только о гемофилии Наследника, но также о такой его физической аномалии, как неопущение яичка (крипторхизм)?

Я не смог найти подробную информацию о нем, но узнал, что он был известен как опытный врач-практик еще до войны (до 1941 года). Тогда я решил уточнить, не мог ли он быть знаком с кем-то из лейб-медиков Царской семьи. Поиски привели к интересным результатам. По крайней мере два врача Царской семьи не эмигрировали из России после 1917 года: Владимир Николаевич Деревенко (не путать с матросом Деревенько, «дядькой» цесаревича) и Сергей Петрович Федоров (1869-1936) – тот самый доктор Федоров, с которым беседовал Николай Второй 2 марта 1917 года в Пскове о здоровье Алексея, и который сказал ему, что гемофилия неизлечима и Наследник не сможет стать Императором России.

Известно, что уже через несколько дней после отречения Николая, С.П.Федоров отошел от Царской семьи. Он продолжил свою карьеру в СССР, он был директором Институт нейрохирургии в Ленинграде в 1929-1936 годах. Похоронен на «Коммунистической площадке» Александро-Невской лавры Ленинграда (Санкт-Петербурга).

Можно не сомневаться, что профессор С.Федоров и профессор С.Генделевич – два крупнейших медика Ленинграда тех лет - были знакомы и общались по разным вопросам. Федоров имел отношения к проблемам эпилепсии и нервных болезней тоже, где Генделевич был крупнейшим специалистом. Доктор С.Федоров считается основателем российской (также советской) урологии. Можно не сомневаться, что он проводил полные медицинские осмотры цесаревича Алексея до 1917 года.

Доктор Владимир Николаевич Деревенко (1879-1936) после 1917 года работал в Днепропетровске и в Перми. Возможно, он общался с Генделевич тоже, хотя это гораздо менее вероятно. Однако, именно С.П.Федоров был источником информации о Царской семье, Царском дворе и об Алексее для С.И.Генделевича. Вероятно, они не только были знакомы (как известные врачи Лениграда), но и дружили друг с другом.

***

В дополнение к информации из книги Эдварда Радзинского я нашел свои дневниковые записи 1998 года о документальном фильме «Самозванцы» (режиссер Александр Габнис). Привожу эти записи здесь:

Филипп Семенов был женат четыре раза. Первый раз он женился в 1930 году (под фамилией Ирин), его жену звали Софья. В этом первом браке родились три сына: Юрий, Владимир и Константин. В Ленинграде его нашел А.Г.Белобородов – тот самый, который был председатель президиума Уральского областного Совета в 1918 году. Он знал тайну и шантажировал Ирина и требовал денег. Семья бежала от его преследований в Самарканд, где Ирин изменил фамилию на Семенов. Он работал бухгалтером в Самарканде. Однако, Белобородов нашел его в Самарканде также и вновь начал вымогать деньги. Дважды Семенов сообщал Белобородову места расположения тайных кладов Царской семьи, но Белобородов требовал денег снова и снова. Семенов начал красть казенные деньги и был осужден на тюремное заключение на 3 года. Он бежал из тюрьмы. Потом он был женат второй раз (на некоей Асе) и третий раз (на некоей Анне Ивановне). Некоторое время он жил в Тбилиси, но Белобородов нашел его там опять. Следы Белобородова обрываются в 1938 году. В 1941 году Семенов был арестован снова и на этот раз он был приговорен к тюрьме на 10 лет. Дальнейшие события рассказаны в статье выше.

Семенов не имел детей после первого брака. Судьбы Владимира и Константина неизвестны. Его сын Юрий в 1998 году был жив. Юрий Филиппович Семенов не претендовал на российский престол и место в Доме Романовых. Он хотел знать правду только.

***

5 сентября 2007 года газета «Аргументы и факты» опубликовала заметку «Цесаревич-буденновец?» (автор Савелий Каштинский). В основном там была информация (о Ф.Семенове) аналогичная книге Радзинского. Однако, было и нечто новое:

«От первого брака у Семёнова осталось три сына — Юрий, Владимир, Константин. А у них рождались только дочери, всего шесть.

В конце 90-х по инициативе английской «Daily Express» старший сын Юрий сдал кровь для генетической экспертизы. Проводил её в Олдермастенской лаборатории (Англия) Питер Гил. Сравнивали ДНК «внука» Николая II Юрия Филипповича Семёнова и английского принца Филиппа — родственника Романовых через английскую королеву Викторию. Из трёх тестов два совпали, а третий оказался нейтральным».

***

Всего, начиная с 1918 года, было известно 11 «претендентов-Алексеев». Наиболее вероятные претенденты – это Филипп Семенов (умер в 1979) и Василий Филатов (умер в 1988), а также Хейно Таммет (он имел крипторхизм, но не болел гемофилией). Сын Василия Филатова, Олег живет в Санкт-Петербурге по настоящее время. Внешне он весьма похож на Николая II.

Я не знаю, кто из троих (Семенов или Филатов, или Хейно Таммет) мог быть спасшимся цесаревичем Алексеем. Однако, медицинская статистика убедительно говорит за Филиппа Семенова.

P.S. 18 сентября 2007 года на телеканале «Региональное телевидение» (РенТВ) был показан документальный фильм «Романовы. Воскрешение после казни». Фильм выражает официальную точку зрения о претендентах на «роль» спасшихся Анастасию и Алексея.

Главная мысль фильма: претенденты имеют корыстные интересы получить зарубежные банковские вклады Николая II. По разным оценкам, в настоящее время сумма этих вкладов в Англии составляет от 100 миллиардов до 2 триллионов долларов (наиболее вероятно, от 100 до 400 миллиардов долларов).

Aнна Aндерсон упомянута вскользь (как польская самозванка) – впрочем, было сказано о том, что суды в 1938-1977 не смогли ни подтвердить, ни опровергнуть ее идентичность.. Основное внимание в фильме уделено Наталии Белиходзе (1901-2000, «Анастасия») и ныне здравствующему Олегу Филатову («внук Николая»).

Наталия Белиходзе жила в Сухуми, потом в Тбилиси. В 1994 и 1997 годах она обращалась в суд Тбилиси для признания ее Анастасией. Однако, судебные заседания не состоялись из-за ее неявки [?-БР]. Она утверждала, что ВСЯ семья была спасена. Умерла в 2000. Посмертная генетическая экспертиза не подтвердила ее родство с Царской семьей [с останками 1998 года, Санкт-Петербург? - БР].

Я думаю, что прав екатеринбургский исследователь В.Винер: Наталия Белиходзе была членом семьи-дублера (Березкины), которые жили в Сухуми (Царская семья имела несколько «семей-дублеров», которые после ноября 1917 года были «вычислены» чекистами по захваченным ими документам охранки и сами семьи затем были захвачены большевиками).

Что касается Олега Филатова (сына Василия Филатова), то судебная генетическая экспертиза в Германии подтвердила его родство с останками 1998 года, перезахороненными в Санкт-Петербурге. Олег Филатов сказал в этом фильме, что ВСЕ документы, подтверждающие его родство с Царской семьей находятся на хранении в Международном суде в Гааге, – от себя добавлю, что, по мнению В.Винера (Екатеринбург) Филатовы также были «двойниками» Царской семьи. Но если Березкины были переправлены чекистами в Сухуми и использовались затем чекистами (НКВД, МГБ) для контроля за монархистами (некоторые из которых посещали их), то семья Филатовых, вероятно, была расстреляна в Екатеринбурге в тот же день, что и Царская семья – так считает В.Винер. Если В.Винер прав, то в Санкт-Петербурге в 1998 году захоронили останки семьи Филатовых…

В фильме, о котором я рассказываю здесь («официальная точка зрения») было сказано, что претензии Филатова до сих пор не могут быть ни подтверждены, ни опровергнуты.

В начале и в конце фильма выражена надежда, что новая находка новых Екатеринбургских останков (Алексей и Мария) «расставит все точки над i».

Дважды в фильме было сказано, что официальные свидетельства о смерти всех членов Царской семьи были выписаны в 1998 году (на смерть Алексея и Марии – «заочные свидетельства о смерти», поэтому любой претендент теперь (после 1998 года) будет вынужден сам доказывать свое «я» против государства.

Я рассказал здесь об этом фильме, так как в нем, похоже, выражена официальная точка зрения на проблему претендентов. Филипп Григорьевич Семенов, насколько я помню, в фильме не был упомянут.